— Не-е, до клуба еще в Сити Кафе виделись. Ну и славненько. Глотаю еще одну, и мы с Алли, Эмбер и еще с одним приятелем по имени Колин тащимся ко мне. Я пробую исполнить что-нибудь на вертушках, но чувствую себя слишком затраханным, чтобы делать что-то осмысленное. Скоро же та вечерина будет и все такое. Пришлось убавить громкость из-за этого дерьма-яппи из соседней квартиры, что он вообще в Лите делает, пожаловался на шум, а мне копов не очень-то хочется у себя видеть, особенно после того, что произошло с Ньюксом. Было смешно, потому что Эмбер слегка накидывалась на Алли, а этот молодой чувак Колин приставал к ней. Если бы я обладал хоть каплей того, что называют сексуальной амбивалентностью, мне стоило бы подъехать к нему, просто чтобы завести всю честную компанию. Но в конце концов он свалил, а за ним и Алли, и по мне бы и Эмбер тоже домой пошла, но она все сидела и музыку крутила. Мне было так хреново, и я сказал, что мне пора на боковую. Когда я проснулся, она лежала на моей кровати головой в другую сторону, а ее ноги упирались мне в лицо.

— Как дела, Ллойд? — спросила меня Эмбер. Она натягивает брюки, а сама так чертовски молодо выглядит без косметики, и я начинаю себя чувствовать просто педофилом каким-то, да-да грязный подонок, да-да, правда, ты — грязный любитель молоденьких девочек, гаденыш.

— Отлично, — говорю я ей.

— По мне, так ты не тянешь на отлично. У тебя ноги, кстати, воняют.

— Спасибо, что сказала. Вот это настоящий друг. Кофе хочешь?

— Да… давай. Да ладно, не обижайся, а, Ллойд. У любого ноги завоняют, если всю ночь в кроссовках болтаться.

— Есть такое дело. Например, у тебя. Прямо под нос мне сунула. Да-да, — отвечаю я, поднимаясь делать кофе, а она в ответ долго и недовольно гримасничает.

Мне, честно говоря, было довольно хреново. И кофе меня не слишком вылечил. Пора было наведаться к Злобной Сучке. Это все уже ни в какие ворота не лезло. Алли оставил мне немного своего мета, и я был не прочь им воспользоваться. Мне точно нужно было как-то взбодриться перед походом к моей мучительнице.

— Хочешь нюхнуть этого? — спрашиваю я Эмбер.

— Нет, и думать не хочу.

— Разумно, — отвечаю я, делая себе пару дорог.

— Ты обезумел, Ллойд. На хрен тебе это нужно?

— Не знаю, не знаю, Эмбер. Чего-то в моей жизни явно не хватает. Я уже старичок, по крайней мере, в сравнении с тобой, а еще ни разу по настоящему не влюблялся. Грустно, правда, — жалуюсь я ей, занюхивая свои дороги. Ух, как жгут, суки, нежный мой носик.

Эмбер говорит:

— Бедный Ллойд… — и обнимает меня, ох как я хотел бы в нее влюбиться, но этого нет, и нет никакого смысла прикидываться, ведь это выйдет полная фигня. Все, что получится в результате, — это перепихнуться, но что это в сравнении с настоящей дружбой.

И когда она уходит, моя голова взрывается.

15. Хедер

Доктор выписал мне Прозак. Хью согласен с тем, что мне нужно его принимать.

— Вы слегка депрессуете, а это поможет вам приподнять тонус, — сказал мне доктор. Или это был Хью? Не помню. По-моему, они оба.

Приподнять мне что?

— Посмотрим, — говорю я Хью, — мне не очень-то нравится принимать такие таблетки, еще привыкнешь. Столько про них говорят всего.

Я опаздываю. Снова опаздываю на работу. Мне не встать с постели.

— Да-ра-га-я… врачи видят такое не в первый раз. Они знают, что делают, — обращается он ко мне, перекидывая через плечо сумку, полную клюшек для гольфа. У него сегодня выходной, свободное расписание. — Бог ты мой, мне совсем пора. Мы сегодня начинаем с новой лунки с Питриви, потому что я сделал его на прошлой неделе в Канморе. Вот ведь Билл, — Хью пожимает плечами. — Может, заскочим к ним с Молл попозже, а? — Хью целует меня на прощанье. — Пока, дорогая.

Я звоню своей подружке Мэри. Она советует мне взять больничный на день и отправиться на поезде до вокзала Хэймаркет в Эдинбурге. Она тоже собирается взять отгул. Самое простое для меня сейчас — это согласиться.

На станции Данфермлайн я удивляюсь, что до Эдинбурга ходит всего один поезд в час, тогда как до странной станции Инверкэйтинг — три или четыре. Но, слава богу, до моего поезда всего пятнадцать минут, и он опаздывает всего на десять, что довольно сносно, учитывая обстоятельства.

Мы с Мэри ходим по магазинам, потом возвращаемся к ней, сидим, пьем чай и болтаем. Она скручивает нам пару косяков, от которых я начинаю подхихикивать. Не хочу я ехать домой. Не хочу, а все-таки придется, нужно тащиться на вокзал в Хэймаркете.

— Оставайся на ночь. Прошвырнемся куда-нибудь. Тут новый клуб открылся. Давай съедим экстази и погуляем, — предлагает мне Мэри.

— Не могу… Надо возвращаться… Хью, — мямлю в ответ я.

— Он уже достаточно взрослый, чтобы последить за собой одну ночку. Давай, оставайся. У тебя прозак — отлично. Можем принять его после таблеток. Прозак продлевает эффект от экстази и к тому же разлагает токсины МДМА, которые могут, а может, и не могут вызвать мозговые нарушения впоследствии. Можно сказать, прозак делает экстази абсолютно безопасным.

— Ну, не знаю… я наркотиков уже сто лет не пробовала. Я, конечно, много слышала про экстази…

— Девяносто процентов из этого — полная фигня. Ну да, экстази убивает, но не больше, чем все остальное: пища, которую ты ешь, воздух, которым ты дышишь. На самом деле он причиняет гораздо меньше вреда, чем алкоголь.

— Ну да… Но я не хочу никаких галлюцинаций…

— Это же не кислота, Хедер. Тебе просто будет хорошо, и все вокруг будет очень красивым какое-то время. Никакого вреда в этом нет.

— Ну давай, — неуверенно соглашаюсь я.

Как последняя трусиха, я оставляю на нашем автоответчике сообщение для Хью. Потом мы отправляемся в бар перед клубом, а затем в сам клуб. Мне слегка неловко в одежде, что выбрала для меня Мэри. У нас всегда были одинаковые размеры, и в студенческие годы мы часто менялись шмотками. Тогда мы одевались одинаково. Сейчас, глядя на себя в зеркало, я подумала, что похожа на клоуна — короткая юбка, облегающая футболка. Но эти вещи шли Мэри, а мы все-таки с ней одного возраста. Я боялась, что в клубе все будут глазеть на меня, но никто не обращал внимания. Сначала мне было немного скучно. Мэри не позволила мне выпить в баре. Испортит экстази, как она сказала. Мои нервы жаждали джина.

Таблетку я приняла в клубе. Приход был сильным, и у меня слегка заболел живот. Мне было не по себе, хотя и не так плохо, как я представила это Мэри.

— Тебе нехорошо, потому что ты борешься с этим ощущением, — прошептала мне с улыбкой она.

Потом оно появилось в руках, в теле, прошло по спине — щекочущее ощущение волны. Я взглянула на Мэри, она показалась мне прекрасной. Я всегда знала, что она красива, но с годами я начала смотреть на нее с точки зрения общего увядания. Я искала морщинки вокруг глаз, прибавления в весе, седину. Находила я их или нет, не имело значения. Главное — я искала их в Мэри, а значит, и в себе, не задумываясь, что сама совершенно такая же.

Я отправилась в туалет посмотреться в зеркало. Мне казалось, что я не иду, а лечу, окруженная собственной таинственной аурой. Как будто я умерла и летела в небесах. Все эти красивые люди улыбались мне, их облик отражал мое собственное состояние. На самом деле они не выглядели как-то по-особенному, но я замечала в них какую-то радость. Я посмотрела на свое отражение. Я не увидела в нем одного — тупой супруги Хью Томсона. Ее там не было.

— Привет, — обратилась ко мне одна девушка, — как себя чувствуешь?

— Да… это просто невероятно! Мне никогда не было так хорошо! Я первый раз в экстази… — выдохнула я. Она подошла и обняла меня.

— Здорово! Первый раз — это что-то особенное. С ним всегда хорошо, но, понимаешь, первый раз — это…

Мы говорили целую вечность, только потом я вспомнила, что мне нужно возвращаться к Мэри. Мне казалось, что я всех здесь знаю, всех этих незнакомых мне людей. Нас объединяли понимание и близость, о которых не имеют представления те, кто не испытал этого в подобной обстановке. Как будто мы были вместе в нашем отдельном мире, мире, в котором не было места страху и ненависти.